Введение

…перьевая ручка, снабженная увесистым чернильным пузырьком, чуть поскрипывая, скользила по зеленоватым листам бумаги. Острие пера старательно «выкруживало» строчные буквы, плавно перетекавшие в слова и бесстрашно расставляло повсюду знаки препинания, делая это даже там, где они были вовсе не нужны.

Тишину комнаты разбавляли звуки медленно вращающего лопастями вентилятора. «Чудо техники» время от времени щелкало торчащими наружу шестернями и издавая легкий свист, медленно вращало своей головкой из стороны в сторону.

Плотные шторы, буквально окутавшие окно не пропускали даже толики дневного света, вследствие чего казалось, что комната, которая располагалась в шпиле университетской башни, являет собой подобие какого-нибудь старинного катакомба, а толстенная паутина, заполнившая все углы помещения, дополняла антураж.

Мастер, освещенный тусклой колбообразной лампой, склонившись перед разбросанными по всему столу листами, корпел над очередным научным творением. С его уст то и дело срывались отголоски словосочетаний и разрозненные части предложений, наносимые им на бумажные листы: «…окрестности Гнилого города переполнялись…», «…Шестертон славился на всю округу своими…», «…дерзкие вульвериты не раз устраивали засады на…».

Вдруг, прерывая этот бессвязный монолог, висевшая над столом лампа-колба замерцала, а источаемый ею свет заметно потускнел.

Вентилятор громко щелкнул несколько раз к ряду и головка, на которой вращались деревянные лопасти, обвисла, точно полевая ромашка в преддверии сумерек.

Мужчина выронив из глаза монокль недоуменно посмотрел вверх и поняв в чем дело принялся выбираться из-за стола, сопровождая сие действие тихим брюзжанием.

Оправив полы потертого пиджачка, мастер устремился в прихожую. В небольшой квадратной комнатёнке незаметно, расположилась дверь в печную.

Дернув дверную ручку человек на полкорпуса, просунулся внутрь, удерживаясь одной рукой за дверной проем.

Нащупав в полумраке рукоять небольшой лопатки, он зачерпнул из стоящей возле двери обрезанной, металлической бочки угля, и открыв угасающую топку бесцеремонно высыпал набранное внутрь, окончательно потушив теплящийся язычок пламени.

Не обращая внимания на это, мастер повернулся к противоположному от топки углу, где находилась пузатая округлая кастрюля и аккуратно, кончиком лопатки подцепив немного, хранящегося в ней зеленого порошка, резко швырнул на мирно покоящийся в печи уголь и секунду погодя, сопровождаясь глухим хлопком, по всему зеву топки взвилось яркое зеленое пламя.

Мастер закрыл заслонку ожившей топки и поглядел на висящий над печью медный бак, от которого в разные стороны расходились четыре большие трубы и с десяток трубочек поменьше, напоминая пузатого металлического паука, сидящего на стене.

Что-то внутри емкости медленно забулькало и зашипело.

Человек, прикрыв глаза несколько секунд сосредоточенно слушал, как закипает жидкость внутри аппарата, потом резко выскочил из печной комнаты и хлопнув дверью направился в зал.

Свисающая с потолка на тонком проводе колба, в унисон резким движениям мастера, ударила во все стороны ярким, слепящим от непривычки светом, а обмякший вентилятор, в миг, гордо вскинул свою головку и принялся с неимоверной силой раздувать во все стороны спертый комнатный воздух.

Покоящиеся на столе листы бумаги взметнулись под порывами воздуха и погоняемые все тем же искусственным ветром, принялись кружить по комнате, медленно опадая на пол у стены.

Мастер, ахнув, бросился было собирать упавшие листы, но вдруг остановив взгляд на зашторенном окне замер, сжимая руками несколько подхваченных листов.

Сделав несколько шагов вперед он отбросил листы прочь и будто цирковой фокусник одним движением одернул шторы в сторону.

Щурясь от хлынувшего солнца, зависшего напротив окна, мастер потянул рукоять рамы на себя и с натугой вытолкнул её наружу.

Перед ним во всей красе предстал полуденный Мегалотон – гордость и столица Технополии. В ноздри ударил уличный аромат влажного бетона, перемешанный с дымом. По мостовым в разные стороны, взвизгивая клаксонами ползли чвякающие паровыми котлами вагонетки и омнибусы. Пешеходы, одетые в кожаные куртки и пальто, придерживая шляпы и кепили перескакивали через мутные лужицы на тротуарах. С веселым звоном, цилиндрический оклеенный объявлениями газетный автомат, выдавал очередному клиенту порцию свежей прессы.

На крышах некоторых домов, заканчивали свой труд чистильщики. Мастер, не переставая щуриться, высунулся из окна и с упоением, полной грудью вдохнул городской воздух. Взгляд его скользил по уходящей в бесконечность городской панораме.

Разношерстные домики и высотные шпили в едином порыве устремились к пасмурному небу, тысячи коленчатых труб, венчавшие их словно причудливые головные уборы, клубили дымом. Начищенные кровельные пластины солнечных батарей, устилавшие некоторые крыши, отражали небо, напоминая небольшие озера.

Откуда-то сверху мастер услышал знакомый шаркающий звук. Подняв голову, он увидел выкрашенный в темно-синий цвет, украшенный белыми шашечками почтовый воздухолёт.

Почтальон, восседавший в гондоле похожей на таз, с приделанным к нему моноциклом не переставая крутил открытые педали, приводя в движение два овальных крыла, которые на манер ладош то и дело схлопывались и расходились, за спиной сидящего, заставляя машину двигаться вперед.

Усатый почтальон, крутивший во рту зубочистку завидев давнего знакомого кивнул и что-то подкрутив на крохотной панельке своего «таза», начал медленно снижаться. Выровнявшись с окном, из которого высунулся мастер, почтальон вытащил перевязанную шпагатом стопку писем и со словами: «Ну наконец-то, Вы, вернулись... вожу с собой не меньше недели!» швырнул их в комнату. Затем приставив два пальца к ободку своего плоскодонного цилиндра, хитро подмигнул и повернув руль принялся вращать педали, постепенно поднимаясь вверх.

Мастер только сейчас понял, как долго он не выходил из своей башни. Схватившись за ручки на окнах он опустил поднятую козырьком раму и не отворачиваясь от окна отступил в глубину комнаты…